Глава 46. Травля
Конференция в это утро почему-то началась не с докладов дежуривших врачей, а с выступления Шефа, который, выйдя к трибуне, начал с того, что раз в стране идет перестройка, то она должна начаться и в клинике. И в первую очередь, с наведения полного порядка. Какой порядок он имел в виду, Доктор так и не понял, ибо речь Шефа больше напоминала знаменитые апрельские тезисы Вождя революции: одни сплошные лозунги. Но вот заключительная часть его выступления ошеломила не только Доктора:
– Думаю, трудовой коллектив нужно поставить в известность, что в отношении Заведующего следственные органы начали проверку и в ближайшее время он может быть привлечен к ответственности за взятки и поборы с больных.
«Так вот как он решил с ним разобраться, сволочь! – мысленно возмутился Доктор. – Чтобы для Падловны место освободить…»
И тут же поймал себя на мысли, что никогда еще не думал и не говорил о Шефе в таких выражениях. Ведь еще в армии привык к формальному почитанию вышестоящих чинов, хотя среди них действительно встречались настоящие сволочи. Зал же вообще ошеломленно замолк, и обычные перешептывания, как это всегда бывает, вмиг прекратились. Образно выражаясь (как любят писатели), в зале воцарилась мертвая тишина. Но через секунду она вмиг сменилась разноголосым гомоном:
– Не может быть!
– Давно пора…
– Как же так, ведь его считали одним из лучших среди всех отделений…
– Допрыгался…
– Давно пора с этим разобраться! – тявкнул со своего места Стукач, преданно глядя на оратора.
«Вот ведь, гаденыш! Наверняка, по указке Шефа вылез, – мысленно прокомментировал Доктор. – Ну, а где же Заведующий? У него что отгул на два дня? Странно, что его нет с утра на месте».
Но так оно и оказалось: все было заранее спланировано на дни, когда Заведующий взял два дня отгула, чтобы решить какие-то свои личные проблемы. Ну, а после этого он так и не появился на работе по «совету» из администрации больницы, «порекомендовавшей» ему некоторое время переждать. К тому же других вариантов у него и не было. Не станешь же объяснять каждому встречному, что произошло какое-то недоразумение, и что вот-вот все разъяснится. Но благополучно переждать не получилось, а наоборот, вышло еще хуже…
По всей клинике поползли самые разные слухи и сплетни. И как это обычно бывает, переходя по цепочке от одного уха к другому, они тут же оборачивались обвинениями. Так что буквально за пару дней уважаемый всеми человек превратился в изгоя, на которого навесили, как говорится, «всех собак». Тут же нашлись и «очевидцы», уверявшие, что чуть ли не сами готовы свидетельствовать обо всем. Одни рассказывали про деньги, которые Заведующий брал за госпитализацию с больных «со стороны», другие – про поборы с родственников в виде коньяков, икры и прочих деликатесов. Нашлись и вообще «гниды» (как говорил Шариков), с наглым видом заявлявшие, что ни одна капельница в отделении не ставилась бесплатно. А в качестве доказательства приводили «убийственный» факт: жена Заведующего работала медсестрой процедурного кабинета, где все капельницы и готовились. В общем, «разоблачили» этакий преступный семейный подряд. Ужаснее всего было то, что эти негодяи смогли убедить если не всех, то очень многих сотрудников терапевтического корпуса.
К тому же кто-то настучал про якобы «незаконную схему госпитализации» больных из других районов Москвы, приведя в качестве примера жену Стоматолога. И хотя направление для нее было выписано вполне официально как приезжей родственнице, было совершенно ясно, что «копать» под Заведующего начали серьезно.
А когда через пару дней Шеф так же, на утренней конференции, объявил, что против Заведующего уже возбудили уголовное дело и его вот-вот посадят, всколыхнулась новая волна пересудов. Доктор искренне переживал за своего коллегу, но понимал, что сделать ничего нельзя. Приговор был вынесен заранее.
Особенно старалась Завуч, лицемерно причитая, какой это позор для кафедры и клиники, и при каждом удобном случае прилюдно поливала Заведующего грязью.
– Как же раньше никто этого замечал: то рубашки каждый день у него новые, то жене шубу купил. На одну зарплату так не живут, – услышал Доктор знакомый голос, подходя как-то раз к приемной у кабинета Шефа.
Зайдя внутрь, он демонстративно хлопнул дверью и тут же увидел Завуча в компании «единомышленников» – Стукача, Парторга и Надомницы, с удивлением уставившихся на него. Нисколько не скрывая того, что слышал разговор, иронически улыбнулся и ехидно поинтересовался у Завуча:
– Следствие ведут знатоки? (Был такой сериал на советском телевидении). Что, уже все рубашки его пересчитали или деньги, которые он за них заплатил? Может, и за меня теперь возьметесь? Я вот перстни каждый день разные ношу. Не хотите в органы заявить?
– Еще и твой черед настанет, – грубо и злобно огрызнулась та, отвечая на его вызов.
– Посмотрим, чей раньше, – парировал Доктор, – мне-то до пенсии еще далеко…
Завуч, оскорбленная в лучших чувствах, чуть не задохнулась от такого нахальства и тут же побежала жаловаться Шефу. Хотя и понимала, что Доктору теперь бояться нечего: больше тех гадостей, что она ему наделала, уже не сделать. Да и самого Доктора ее регулярное тявканье давно не тревожило: ведь она отвечала лишь за работу с ординаторами, не имея к аспирантам никакого отношения. Хотя, как говорят в народе, не стоит дразнить старую собаку – ведь даже она может укусить. Наверное, не нужно было с ней так себя вести, но Доктор просто не мог промолчать, если сталкивался с несправедливостью и подлостью, даже когда это лично его не касалось. За что часто и получал: в училище – синяки в драках за эту самую справедливость, ну, а позже – в академии – более серьезные неприятности.
Помнится, в армии, узнав, что старшина-каптерщик при обмене обмундирования вместо новых сапог выдает бэушные (из ремонта), прилюдно назвал его «форменной сволочью». Начальство старшине лишь поставило на вид, а Доктору за неуставные отношения впаяло десять суток ареста. Не пеняя на судьбу, он стоически отсидел этот срок на гарнизонной гауптвахте. Но зато впоследствии узнал, что «срок свой мотал» (как говорят зэки) в той самой камере, где несколько месяцев после ареста держали главного НКВДэшника, пересажавшего полстраны в лагеря. Гарнизонная тюрьма стояла на крутом берегу реки, и верные «сталинские соколики», пытаясь освободить своего главаря, решили сделать под его камеру подкоп. И докопались! Но ошиблись, и вместо камеры попали в караулку, где их благополучно и повязала охрана. А то ведь как знать: может, и история страны пошла бы по-другому. Тут я что-то опять отвлекся с очередной байкой, так что вернемся к истории с Заведующим…
Будучи другом Заведующего и часто бывая в гостях у него дома, Доктор видел, как скромно жила его большая семья в потрепанной временем хрущевской двушке. И оттого ни на минуту не сомневался, что все обвинения в его адрес – обычная клевета. Что до подарков от больных, то, конечно, мало кто устоит от бутылки коньяка или коробки конфет, которыми в предпраздничные дни были заставлены столы в ординаторской. Хотя сам Доктор от этих подношений всегда отказывался. Если же «благодарные родственники» очень уж настаивали, он, чтобы их не обидеть, предлагал:
– Знаете что, отнесите все это медсестрам на пост, все-таки они вашу благодарность заслужили больше…
Что же касается денег и поборов, процветающих в нынешнее время, такового в те годы и в помине не было, ибо врачи тогда были совсем другими. Им и в голову не приходило беззастенчиво (как это практикуется сейчас) вымогать что-нибудь за свою работу. Ведь у большинства людей, работавших в советской медицине, слово «совесть» было не просто существительным из русского языка. Ну, тут я что-то опять отвлекся…
И все же Доктор был уверен, что повод для начала травли в отношении Заведующего какой-то был. Поэтому и решил узнать, из какой это мухи раздули целого слона. Но как это сделать? Не спросишь же Шефа прямо, за что он топчет ногами «образцового заведующего отделением», именно так представив его Ученому совету на защите диссертации. Ситуацию прояснила жена Заведующего, рассказав, с чего это все началось: с бутылки коньяка, принятой от «благодарной» больной. Которая вмиг перестала быть благодарной, когда речь зашла о преждевременной (как она считала) выписке ее домой в «нестабильном состоянии». Недолго думая, она накатала на него жалобу главному врачу, не забыв написать и про свое подношение.
И хотя это «разоблачение» можно было без последствий просто выбросить в корзину, Заведующего припугнули этим заявлением, милицейским расследованием и крупными неприятностями в ближайшее время. Не зная законов, да и будучи трусоватым от природы, он тут же поверил, что из-за этой говенной бумажки его могут посадить. Поэтому в итоге и написал заявление «по собственному желанию». Да и что ему оставалось делать, если начальство твердо решило от него избавиться.
Но в благодарность за понятливость и послушание Шеф пристроил его «на должность» в другую клинику на окраине Москвы, где он прозябает и по сей день. И хотя Доктор с ним больше не встречался, эту историю о подлости Шефа и его кафедральных холуев запомнил навсегда. Правда, не подозревая, что вскоре ожидает его самого. Но об этом, читатель, я расскажу в своей следующей книге.
