Глава 32. Консилиум
Иммунолог был значительно моложе Доктора. Во-первых, он не служил в армии, а во-вторых, окончил только один институт. Причем учился он всего пять лет – на факультете, где готовились будущие научные кадры для медицинских исследований. В некотором смысле факультет этот был экспериментальным: он был единственным на всю страну и назывался «медико-биологическим». И специальности там были соответственные: медицинская кибернетика, биохимия, иммунология и прочие.
Когда-то и Доктор, решивший получить второе образование, тоже хотел было поступать на этот факультет и специализироваться по биохимии. Но, просмотрев программу обучения, понял, что там все – от математики до медицины – преподавалось в урезанном виде. С точки зрения точных наук делать ему там было нечего: многое из того, что на факультете преподавали, он изучал в военно-химической академии. А вот «урезанная» медицина, с которой работу вряд ли найдешь, его не устраивала. В результате его выбор пал на лечебный факультет, где все медицинские науки преподавали в полном объеме, и в будущем всегда можно было прокормиться просто, выписывая трудящимся лекарства в районной поликлинике. Ну, а трудиться по первой специальности – инженера-химика – Доктор не горел желанием, хотя место заместителя начальника цеха на крупном химическом заводе (правда, с испытательным сроком) ему в бюро по трудоустройству (в СССР они существовали повсеместно) предложили сразу же. Посетив для интереса предложенное предприятие, он с ужасом узнал, что бичом для здоровья местных рабочих был рак различной локализации, ибо там производились довольно-таки ядовитые анилиновые красители. И, несмотря на бесплатное питание, молоко за вредность и приличную по тем временам зарплату, Доктор от подобной перспективы категорически отказался. Другой работы, кроме вольнонаемного сотрудника местного военкомата, ему не предложили, и он решил продолжить свое образование. А параллельно с учебой нашел себе и выгодную «халтуру» выездного фотографа, работая со своим приятелем Напарником.
Иммунолог, в отличие от Доктора, среднюю школу окончил в четырнадцать лет. Затем, через пять лет учебы, в двадцать с небольшим, пришел уже в аспирантуру к Шефу, который искал себе молодого перспективного выпускника – иммунолога. Ведь иметь при кафедре научную лабораторию, в которой не было ни одного сотрудника по этой специальности, выглядело не совсем солидно, поскольку называлась она лабораторией «аллергологии и клинической иммунологии». Приглашенный «на смотрины» Шефом на научную конференцию кафедры, Иммунолог сделал заранее подготовленный доклад об иммунной системе, астме и аллергии. Говорил он уверенно, спокойно, с детальным знанием этого вопроса, а главное – просто и ясно, что отличает истинных знатоков в своей области. При всех своих достоинствах он был родом из скромной интеллигентной семьи, и в свои уж очень молодые годы был женат и имел двоих детей. В общем, по всем параметрам он оказался вундеркиндом, причем, как любили подчеркивать кадровики советских времен, морально устойчивым и политически грамотным. Это очень устраивало Шефа, которому был нужен человек не только умный, но и нуждающийся в деньгах.
«Предложи такому хорошую должность и зарплату, и он будет тебе всегда предан и благодарен всю жизнь», – рассуждал Шеф, подписывая Иммунологу бумаги в аспирантуру.
А поскольку будущий аспирант с женой и двумя детьми вряд ли прокормился бы на одну лишь стипендию, Шеф оформил его исследователем-иммунологом в Кремлевское Управление, причем трудиться Иммунологу приходилось в основном на кафедре. Так что с момента своего утверждения Иммунолог был благодарен и очень предан Шефу. Хотя сразу следует сказать, что эта преданность никогда не граничила с холуйством, коим всегда отличалась бóльшая часть сотрудников на кафедре Шефа. Вот так и случилось, что, выполняя иммунологические анализы для контингента Кремлевского Управления, Иммунолог стал свидетелем того, как Шеф «подправлял» здоровье Кремлевскому Легочнику. И как-то при случае рассказал об этом Доктору – своему коллеге по аспирантуре…
Консилиум под Кремлевского Легочника собрался представительный. На него пожаловали многие известные личности, публиковавшие научные труды в престижных журналах по клинической и экспериментальной медицине. И Шеф, изложив вкратце проблемы Легочника, с нетерпением ожидал, что же они будут предлагать для лечения его высокопоставленного пациента. Но, как говорили в старину, вышла большая конфузия…
Оказалось, что светила те иностранные были как бы не совсем врачами – они были УЧЕНЫМИ, и большую часть своих исследований проводили в лаборатории. Поэтому-то предложить что-нибудь дельное в лечении не смогли, хотя и рассказали много интересного. Один из них – фармаколог от известнейшей швейцарской компании, производящей препараты для астматиков, рассказал о разработанных его группой новейших лекарствах. Одно из них блокировало выработку аллергических антител, а другое особым образом тормозило воспалительный процесс в легочной ткани.
– Все животные с индуцированным аллергическим воспалением на наших препаратах выжили, а в контрольной группе издохли! – триумфально закончил он свое сообщение, добавив в самом конце, что лет через пять начнутся клинические испытания на добровольцах.
Тут Шеф натурально загрустил, ибо понимал, что его подопечный может и двух лет не протянуть без ежедневных капельниц. А через пять лет уж точно генсек новый придет к власти. Но тут, забегая вперед, скажем: если бы он узнал, что это произойдет совсем скоро, то не просто загрустил, а впал бы в отчаяние от такой безнадеги.
Другой – иммунолог по специальности (вроде даже нобелевский лауреат) из Скандинавии – начал рассказывать о том, как с позиций его исследований можно воздействовать на иммунитет, чтобы восстановить нормальное функционирование легких и всего организма. Шеф тут, конечно, воодушевился, предвкушая немедленную командировку в клинику скандинава для обмена опытом, а там и будущий успех в деле восстановления здоровья Кремлевского страдальца. Да не долго радовался: оказалось, что ученый-скандинав пока только собачек пользует, а до людей еще не дошел.
Что до остальных светил, то все сошлись во мнении, что медицинская наука бессильна помочь в столь запущенном случае. Так что в реальности выходило все очень грустно: то, во что Шеф уже было поверил, читая рефераты из научных журналов, пока предназначалось только животным – этим страдальцам экспериментальной медицины. И надеяться на то, что «заграница нам поможет» (как говорил гражданин О. Бендер), не приходилось. На этом консилиум и закончился…
На следующий день после культурной программы с Большим театром, водкой, блинами с икрой и осетриной консультанты разъехались по своим странам. Ну а Шеф, оставшись на родине, должен был хоть что-то придумать для спасения своей репутации новатора, ибо понимал, что за эуфиллин с преднизолоном, которым поголовно лечили всех астматиков СССР, собственного института у него не будет. А Кремлевскому Легочнику нужно было предложить что-то особенное, что, может быть, и не помогло бы, но нужное впечатление произвело.
«Целителя какого или метод народный подобрать? – подумалось тут ему. – Ясно ведь, что все равно не жилец… Это ведь как еще преподнести. Главное, чтобы под моим руководством…»
