Глава 42. Сегодня – Бог, а завтра – прах!
«Сегодня – Бог, а завтра – прах!» – так, кажется, писал Державин уже в преклонном возрасте. Думаю, что если бы он был врачом, то написал бы это гораздо раньше…
Да и как не согласиться с этим, когда сталкиваешься с парадоксальной несправедливостью судьбы. Семидесятилетний старик, пролежавший неделю под завалами здания после землетрясения в Японии, выжил, а двадцатипятилетний парень, полный сил и планов, да к тому же, только что женившийся, вдруг умер прямо в самолете, возвращаясь с отдыха на море. И вряд ли стоит винить в этом фельдшеров или врачей: не исключено, что он умер бы и в реанимации, как Сердечник, когда-то переведенный туда Доктором. Может, кто-то скажет: «Судьба! От нее не уйдешь».
Сам Доктор когда-то считал, что все определяет не судьба, а ритмы жизни и смерти, которые он с энтузиазмом рассчитывал в первые годы ординатуры. Но как-то так получилось, что, занявшись астмой, соплями и ингаляциями, он напрочь забросил это занятие, ибо времени на все не хватало. Ведь чтобы даже для одного человека определить координаты «на пути жизни и смерти», требовалось несколько часов чертить графики, а потом рассчитывать результат наложения друг на друга множества биоритмов. А теперь, когда ежедневно приходилось часами обсчитывать другие графики – спектрограммы, полученные при исследовании десятков образцов из мокроты астматиков, время на такие пустяки уже не оставалось.
Это сейчас с помощью компьютера можно рассчитать все за пару минут, хотя может и не получиться. Автор как-то сам заинтересовался этим вопросом, сделав попытку рассчитать свой прогноз на перспективу. Все же интересно было узнать, удастся ли закончить свой бессмертный (шутка!) роман и написать следующую книгу – продолжение о жизни Доктора в наши дни? Но ничего так и не получилось: собрав с десяток разных компьютерных программ для расчета биоритмов, ваш покорный слуга, к своему удивлению, обнаружил, что при одинаково заданных условиях они выдают совершенно разные результаты. В чем была причина, трудно сказать, но, скорее всего, у написавших эти программы людей кривыми были или руки, или мозги. Ну, а нормальных коммерческих продуктов для подобных расчетов от Билла Гейтса пока не появилось. Так что и автору пришлось с этим делом завязать. Но вернемся лучше к нашему герою…
Доктор особо не удивился, когда обнаружил, что в следующем месяце у него «образовалось» целых четыре ночных дежурства, а три из них шли подряд одно за другим каждую неделю. Хотя все ординаторы и аспиранты дежурили в клинике максимум один или два раза в месяц, он оказался должен тем, с кем поменялся сменами. Ибо пару раз ему пришлось вынужденно сделать это из-за срочной (и, к слову сказать, очень выгодной) халтуры: Напарник урвал большой заказ на фотосъемку юбилея директора крупного завода. Юбилейные торжества продолжались попеременно в разных местах целый месяц и как назло совпадали с дежурствами Доктора. Вот он и вынужден был просить коллег о подмене. Ну, а когда все закончилось, настал час расплаты: ему предстояло отстоять четыре ночные вахты, две из которых попали на воскресенья – единственные свободные от работы и обязательных «аспирантских суббот» дни.
«За все приходиться платить, – успокаивал себя Доктор, – зато денег заработал еще на год вперед».
Огорчало только то, что дежурства эти оказались в кардиологии, где он давно не появлялся. Весь предыдущий год он дежурил в терапевтическом и «астматическом» отделениях. И при ежемесячном составлении расписания дежурств от кардиологии старался уклоняться. На психику до сих пор давила давнишняя история с Сердечником (который умер после перевода в реанимацию) и последовавшей затем жалобы его родственников в Минздрав. И хотя Доктор сделал тогда все правильно и наказания, кроме неприятного разбора, не последовало, осадок в душе от этой истории остался надолго.
«Ничего не поделаешь, видно судьба», – старался хоть как-то ободрить себя Доктор, выходя на первую ночную вахту и в душе надеясь, что судьба не преподнесет ему больше никаких сюрпризов.
Но, как оказалось, зря надеялся: у вновь поступившего больного с подозрением на инфаркт развился сильнейший болевой приступ, и пришлось ставить капельницу с нитроглицерином. Где-то через полчаса боли стихли. Но что-то Доктора беспокоило. То ли взгляд – невидящий и безразличный у еще вполне молодого мужчины. То ли обреченность и равнодушие, с которым он отвечал на вопросы. Все это было странно, непонятно и тревожно, поэтому он и записал в историю вызов реаниматолога для решения вопроса о переводе в БИТ (блок интенсивной терапии). И почему-то совсем не удивился, когда на вызов прибыл его бывший коллега по учебе – Реаниматор, о котором я рассказывал в истории с Сердечником.
Проучившись в московской ординатуре и вкусив в полной мере все прелести столичного бытия, Реаниматор решил, что ни за что не вернется в свою северную «Тьмутаракань», где мясо и колбаса полагались только по праздникам. И за полгода до окончания учебы женился на невзрачной и неказистой девице, оказавшейся вместе с ним на последнем учебном цикле. Девица эта была махонького роста, жутко курносая, с грудью нулевого размера и к тому же носила большущие роговые очки, занимавшие пол-лица. Еще в первый год Доктору подумалось, что она, похоже, поставила на своей личной жизни крест, потому что уж очень задиристо и агрессивно общалась со всеми ординаторами мужского пола. Оттого и не вызывала ни у него, ни у других особой симпатии. Ко всему прочему, у нее была дурная привычка громко шмыгать носом и прилюдно сморкаться в раковину ординаторской, не обращая внимания на присутствующих. Может, она так проявляла свою независимость, кто знает? Только вот Доктора, имевшего всегда в карманах по два свежих носовых платка (и ежедневно менявшего их), от этого всегда передергивало. Но, видимо, никак не повлияло на чувства Реаниматора, усмотревшего гораздо больше достоинств в коренной москвичке, чем в подруге-красавице, ждавшей его два года, как говорил поэт, «в глуши забытого селенья…». Там она и осталась, а Реаниматор остался работать в московской больнице штатным врачом блока интенсивной терапии. Как говорят, любовь зла. Хотя рассказ мой вовсе не об этом…
А о том, что история, бывшая когда-то с Сердечником, повторилась и в этот раз. Переведенный Доктором к Реаниматору в БИТ больной скончался этой же ночью. И даже постоянное наблюдение с интенсивной терапией оказались бесполезными. Видно, правду говорят: против судьбы не попрешь! Ну, а на утренней конференции, в отличие от той давней истории, особых вопросов не возникло, только Шеф как-то особенно пристально посмотрел на Доктора. Собираясь через неделю на следующее дежурство, он и не предполагал, что все это повторится, хотя на душе опять было тревожно. Но последовавшие затем события выглядели просто как дурной сон: вызов в палату, жалобы на боль, дурное предчувствие, запись в истории о необходимости перевода в БИТ и … появление Реаниматора. Думаю, читатель уже догадывается, что история вновь повторилась с одним лишь отличием, что умершей оказалась пожилая женщина…
Может, кто-то скажет: «Мистика!» И будет прав. Как, если не мистическими причинами, объяснить повторную встречу двух коллег на дежурстве? Как могло случиться, что незапланированный перенос дежурств Доктора совпал с плановыми вахтами – сутки через трое – у Реаниматора? Хотя дело все было не в мистике, а сложившимся так калейдоскопе, именуемом «графиком дежурств». И согласно ему, встреча эта повторилась и на следующем дежурстве…
Третье дежурство вначале не предвещало ничего особенного. Новых больных не поступило, а об остальных, требующих особого наблюдения, позаботились лечащие врачи, оставив рекомендации на ночь. Так что Доктор надеялся отстоять эту вахту без происшествий. И на вызов к местной знаменитости – Промедольщику, лежавшему в этом отделении уже третий месяц, отправился совершенно спокойно.
Промедольщик страдал неизлечимым заболеванием, превратившим его сердце в огромный и дряблый кусок мяса, не способный нормально перекачивать кровь. По правде говоря, его уже и не пытались лечить (медицина была и впрямь бессильна), а лишь к назначенным и совершенно бесполезным таблеткам дважды в день кололи наркотик от болей да вызывали реаниматолога с дефибриллятором, если происходила остановка сердца. Известность свою Промедольщик заработал тем, что пережил девять остановок сердца с клинической смертью и ровно столько же успешных реанимаций. О чем с гордостью рассказывал студентам, которым его показывали кафедральные преподаватели. Так что, справедливо считая себя местной достопримечательностью, он был вполне доволен жизнью, даже не предполагая того, что его ждет. Единственное, о чем он беспокоился, это как бы дежурный врач не забыл назначить положенный укол полюбившегося ему «Промедола».
Когда-то давно ежедневный стакан водки довел его до смертельной болезни. Ну, а теперь на смену алкоголю пришел тупой синтетический наркотик. И эти инъекции, ставшие его ежедневной потребностью, превратили его в наркомана, как когда-то «зеленый змий» – в алкоголика. Но это не мешало ему радоваться жизни, не задумываясь особенно о будущем, а ежедневный обход врача, списывающего очередную «ампулу счастья» в историю болезни, встречать довольной улыбкой. Так же довольно улыбаясь и облегченно вздыхая от того, что, наконец-то получит свою вечернюю дозу, Промедольщик радостно поприветствовал дежурного врача. Доктор навещал его и раньше, делая «назначения» обреченному, но не задерживался особенно долго в его палате. Но в этот раз ему показалось, что все здесь не так, как обычно. Что именно, понять было трудно. То ли интонация, то ли улыбка, то ли какое-то выражение на лице – радостное и одновременно отстраненное. Как у пассажира на вокзале перед отправлением поезда в далекий, далекий путь.
«Снова в туннель, где, как говорят, виден ослепительный свет, уходящий в вечность?» – подумал он и решил на всякий случай вызвать Реаниматора.
То, что тот дежурит вместе с ним, он уже узнал, заранее справившись в БИТе. Только вот как обосновать вызов реаниматолога для консультации? Ясно ведь, что Промедольщик – не жилец. И то, что он пережил девять клинических смертей, – просто фантастическое везение. Ведь по статистике половину сердечников даже после первой остановки сердца реанимировать не удается. Но не напишешь же, что «больной скоро умрет». Тем более, что у того на данный момент и особых жалоб-то нет, а лишь обычное желание «уколоться и забыться». Поэтому Доктор решил в истории болезни оставить запись лишь о сделанной по назначению инъекции, а Реаниматора просто предупредить о своих подозрениях. Тогда, если что-то и произойдет, Промедольщика, может быть, успеют спасти в десятый раз…
– И откуда такая информация? – иронически хмыкнул приглашенный Реаниматор в ответ на странное предупреждение.
– Точно не могу сказать. Просто я это вижу и чувствую… И мне кажется, что-то обязательно случится сегодня, – раздумывая, как лучше определить свои опасения, ответил Доктор.
– Ну, кому кажется, тот крестится – с ехидством заметил коллега, но, видимо, вспомнив о судьбе всех переведенных на их совместных дежурствах в БИТ, добавил:
– Ты прямо как вестник Смерти … Видишь ее, что ли, с косой?
Доктор отреагировал на это ехидное замечание просто:
– Не опоздай с дефибриллятором…
В итоге все произошло так, как и предчувствовал Доктор. Дежурная медсестра, зайдя в палату и увидев, как «странно дернулся» (как она выразилась) уже бездыханный больной, прибежала за Реаниматором в БИТ. Тот прибыл вовремя, но все реанимационные мероприятия оказались напрасными. Так Промедольщику и не удалось пережить десятую клиническую смерть. Ну, а Доктор, встретившись с Реаниматором на следующем дежурстве, рассказал ему о том, как он иногда чувствует присутствие смерти…
