Глава 37. Собачий кашель
Если у Доктора и была в характере какая-то особая черта, то это, несомненно, осторожность. Поэтому перед проведением первой ингаляции жене Стоматолога он для профилактики удушья назначил ей капельницу и аэрозоли от спазма бронхов, предусмотрительно приготовил шприц с адреналином и аптечку с препаратами неотложной помощи. Процедура прошла успешно, хотя и продолжалась около часа. Обессиленная, а скорее психологически измотанная коварной болезнью и бесконечными реанимациями, она дышала еле-еле, как будто ожидала, что после очередного вдоха вот-вот начнется приступ удушья, и она уже не сможет выдохнуть никогда…
Но опасения оказались напрасными, и «подопытная» (как ее в шутку назвал Доктор) совершенно спокойно отнеслась к сообщению, что отныне ей придется проводить эти длиннющие процедуры дважды в день. Лишь только спросила:
– А почему два раза в день?
– Вы зубы чистите дважды в день? Вот так будете чистить и бронхи – утром и вечером, – пояснил не подразумевающим возражения тоном Доктор, добавив:
– Пока не выздоровеете совсем. А для начала первую вечернюю ингаляцию сделаете сегодня самостоятельно.
После этого, как обычно, он отправился в лабораторию, прихватив с собой очередной набор флаконов с соплями, исследование которых, как ему тогда казалось, должно перевернуть весь астматический мир. Но на всякий случай все же попросил дежурного врача – Реаниматора, осевшего в конце концов в Москве (о нем я еще расскажу), присмотреть за своей подопечной…
Рано утром следующего дня Доктор появился на работе на час раньше: навязчивые мысли о том, что вдруг что-то произойдет, не дали ни поспать, ни позавтракать. Ведь, по правде говоря, если бы что-то пошло не так – начался приступ удушья от ингаляции – расправа с ним была бы неминуема. Как это он, без санкции Шефа, проводит сомнительные процедуры? И хотя Доктор заранее просчитал все варианты до мелочей, червь сомнения все равно точил его изнутри.
«В медицине все бывает» – возможно, читатель слышал эту фразу хотя бы раз. А Доктор повторял ее не раз, вспоминая всякие необычные случаи. К счастью, ничего с его подопытной не произошло – она, улыбаясь, встретила его в палате, сообщив, что первую самостоятельную ингаляцию довела до конца, откашляв мокроты на треть стакана.
– Правда, когда дышала, тяжело было, кашель забивал, просто собачий какой-то, – тут же пожаловалась она.
– Это погода бывает собачья, а не кашель – заметил Доктор, который вдруг замолчал, как будто что-то вспомнил.
Он вспомнил, как могут кашлять собаки…
Было это в академии во время учений на секретном химическом полигоне. Ведь для армии иметь химическое оружие – это лишь полдела. Главное – правильно его применить, чтобы уничтожить личный состав противника, не «задев» случайно своих. Для этого и создавались полигоны – вдали от жилых мест, отгороженные не только колючей проволокой, но и непроходимыми лесами и топкими болотами. В одном из таких мест и обучали будущих инженеров-химиков. Слушатели академии ежегодно проводили там два летних месяца на практике от самых разных кафедр. Но только на последнем – пятом – курсе участвовали в реальных учениях, где применялись боевые отравляющие вещества.
Думаю, многие читатели слышали о зарине и как его использовали террористы: достаточно вспомнить жуткую историю в токийском метро и вновь ужаснуться дьявольской токсичности этой отравы. Но немногие знают, что в советском боевом арсенале имелся не только зарин, но еще более токсичные отравляющие вещества, с которыми на полигоне познакомился Доктор. А было это так: после обстрела химснарядами территории «условного противника» взвод химической защиты, возглавляемый Доктором, должен был оценить эффективность поражающего действия. Защищенный с ног до головы, в прорезиненном костюме химической защиты и противогазе, он вместе с группой медленно передвигался по зараженной территории, проводя индикацию отравляющих веществ. И где-то на середине пути наткнулся на разбросанные трупы беспородных собак, отловленных, по-видимому, со всей округи. Десятками они лежали в фантастически вывернутых позах с пеной на страдальческих мордах, издохнув в невероятных мучениях от паралича дыхания и терзавших их конечности мышечных судорог. А дальше – там, где газовое облако даже не накрыло их, а лишь прошло рядом с этими несчастными, назначенными по воле бездушных вояк «условным противником», еще мучились те, кому не повезло издохнуть сразу.
И вот тут-то Доктор и увидел ее, помесь овчарки с дворнягой с умной и доверчивой мордой. Она лежала на боку со скрюченными судорогой лапами и жутко кашляла с такой силой, что вместе с пенистой кровью из пасти вылетали какие-то ошметки (только спустя много лет он понял, что это были кусочки легочной ткани). Смотреть на тебя как человек может только собака. Так смотрела и она – с укором в печальном и все понимающем взгляде. А по серой с белым морде катились слезы, смешиваясь с пеной и обильной слюной, как бы оплакивая последнюю надежду на жизнь.
«Что вы со мной сделали?» – всплыла откуда-то в голове фраза во всей ее безнадежности, ибо она, как и другие собаки, была привязана веревкой к железному прутку, вбитому в землю. Настоящий противник мог бы убежать. Но этому – назначенному случаем и беспородным происхождением «вражескому контингенту» – бежать было некуда. И в подтверждение безысходности судьбы вдруг сзади прозвучали выстрелы – это работала отстрельная команда, добивавшая незатравленных до смерти бедняг. Собаку эту и разрывающий ее легкие кашель Доктор запомнил на всю жизнь. Может, потому после слов «собачий кашель» его, вспомнившего свою первую учебно-боевую задачу, вдруг осенило:
– Кашель! Нужно вначале разжижать мокроту, а потом стимулировать у них (астматиков) кашель. А это может обеспечить плотный поток аэрозоля из мощного ингалятора.
Как знать, если бы первой пациенткой Доктора была не жена пробивного Стоматолога, доставшего дефицитный по тем временам мощный немецкий ингалятор, ничего могло и не получиться. Как знать? Ведь даже в клинике Шефа таких аппаратов было всего три…
Свою идею вызывать кашель у астматиков Доктор не стал озвучивать в докладе на кафедральной конференции, опасаясь вызвать шквал непонимания и критики. Ведь тогда (как и сейчас) большинство медиков считало, что этим можно довести любого астматика до приступа удушья. Вот почему до сих пор для лечения применяются лишь маломощные распылители бронхорасширяющих аэрозолей. Не стал раскрывать он и составленных им рецептов для ингаляций, мимоходом обмолвившись лишь, что использовал раствор серебра. Никто особо на это не обратил внимания, хотя фармакологи-то знают, что единственная растворимая соль этого металла – азотнокислое серебро – вызывает сильнейшие ожоги даже на коже. А все другие – практически в воде нерастворимы. Но Доктору – химику по образованию – удалось сделать состав, идеально растворимый в воде, который он использовал на первых порах. И хотя эта смесь вполне подходила для лечения, у нее имелись существенные недостатки. Во-первых, она не могла долго храниться. А во-вторых, была очень трудоемкой в изготовлении. То есть для массового применения не годилась. Поэтому он несколько месяцев проводил эксперименты в лаборатории с самыми различными веществами, пока не получил уникальный раствор изумрудного цвета, который по цвету не отличался от известного всем напитка «Тархун». Так что на вопрос, какой раствор он использует для ингаляций, он мог совершенно серьезно ответить: «Тархун». А самое главное заключалось в том, что в состав его входили только разрешенные фармакопеей компоненты. Эта смесь и оказалась впоследствии одним из самых полезных изобретений Доктора.
Но обо всем этом он не стал рассказывать в своем докладе, зная, как чужие идеи не только критикуются, но и присваиваются. К тому же работа, представленная в незавершенном виде, давала больше шансов на продолжение самостоятельных исследований без «научного руководства» (а проще – принудительного соавторства). Поэтому Доктор остался доволен тем, что Шеф разрешил продолжать эту работу и даже использовать больничный ингаляторий, в котором имелись мощные немецкие аппараты. Начинался второй год аспирантуры, который, как он надеялся, окажется удачным. И конечно, не ожидал, что в этом году его ждет полоса неприятностей и проблем, которая в народе называется просто – «черной». А началась она с пустяка – со слайдов из его доклада по аллергии, копии которых он любезно подарил Доценту…
